Уэльс: за пределами времени

Руины замка Динас Бран нависают над городом Лланголлен, который лежит в долине Ди. Тихо так, что можно слышать, как внизу, в городе, кто-то вышел на прогулку

Писательница Джен Моррис, уроженка Уэльса, говорит мне: «Идем, хочу вам кое-что показать». Мы остановились в Pen-y-Gwryd. Этому отелю 200 лет, он расположен у горы Сноудон, самой высокой точки Уэльса. Именно здесь тренировались для первого в истории восхождения на Эверест альпинисты Эдмунд Хиллари, Джон Хант и другие: свой рекорд они поставили в 1953-м. После обеда, на который подавали стейк, пирог с грибами и «Гиннесс», Моррис повела меня в другую часть отеля. Здесь низкие потолки, а в воздухе пахнет древесным дымом и перебродившим солодом. «Смотри сюда!» – говорит Моррис, указывая на потолок: на нем сохранились подписи тех самых покорителей Эвереста. Есть здесь и автограф самой Моррис. В то время она работала корреспондентом газеты «Таймс» в Лондоне и была единственным журналистом, сопровождавшим ту самую экспедицию 1953 года. Когда я спросил Моррис, как высоко она смогла тогда подняться, та смеясь ответила: «С каждым
годом цифра растет».
Впервые я встретился с Моррис в 1992 году, тогда же меня поразила ее страстная любовь к Уэльсу. Я решил увидеть землю, о которой она так часто писала в своих книгах. Первым делом приехал в графство Гвинедд, где все еще часто слышится валлийская речь и до сих пор сохранилась традиционная культура. Я также рассчитывал осмотреть внушительные замки, которые вытянулись вдоль побережья Уэльса, и большой портовый город Портмадог; прокатиться на традиционном узкоколейном поезде до сланцевых карьеров в Блэнау Ффестиньог (Blaenau Ffestiniog), посетить причудливую деревушку в итальянском стиле Портмеирион (Portmeirion), которая создавалась по проекту покойного друга Моррис, известного архитектора сэра Клоу (Clough) Уильямс-Эллиса, и, наконец, я собирался пройти путь, который когда-то проделала Моррис к Ир Виддфа (Yr Wyddfa) – на гору Сноудон. Прежде всего, я надеялся, что Моррис поможет мне понять, как жители этих мест умудрились сохранить язык и культуру в первозданном виде, несмотря на 700-летнее английское владычество. В Уэльсе, который протянулся на 130 миль в длину и 40 миль в ширину в самом узком месте, проживает всего 3 миллиона человек. Овец, например, здесь как минимум в три раза больше, – они занимают, кажется, все холмы в стране. Моррис, олицетворение валлийской гостеприимности, приглашает меня к себе домой, в Лланистумдви (Llanystumdwy). Она ведет машину, потом мы съезжаем вниз по каменистой аллее, моя спутница глушит двигатель, и я слышу волшебные звуки реки Двифор (Dwyfor), которая течет где-то совсем рядом. Каменный дом с толстыми стенами. На крыше – скрипучий флюгер, символизирующий двойственное английско-валлийское происхождение Моррис: буквы Е, W показывают направление на восток и на запад, а буквы G, D – на север и юг (на валлийском Gogledd и De). Большую часть жизни Моррис путешествовала и писала потрясающие книги о Венеции, Оксфорде, Сиднее, Гонконге, Триесте и многих других местах. На протяжении последних десятилетий Моррис постоянно приезжает в этот дом на северо-западе далекого Уэльса. Мы заходим туда через старую дверь бывшей конюшни, которая открывается пополам – сверху и снизу – и оказываемся в кухне, где пол выложен сланцем, добытым в Уэльсе. Следующее помещение – длинная библиотека с аккуратными рядами стеллажей от пола до потолка. За чаем Моррис объясняет мне: «Я уверена, что суть Уэльса заключается в постоянной борьбе – борьбе за сохранение своей культуры. Сейчас все больше английских семей переезжают в эти места и привозят свои традиции». Впрочем, с некоторых пор в уэльских школах введено обязательное изучение родного языка, так что степень владения валлийским растет. «Валлийский, как ни удивительно, мало изменился за последние несколько сот лет.
Поэтому образованный валлиец может без особого труда читать средневековые тексты. Сам факт, что валлийский, несмотря на враждебное многовековое давление, продолжает существовать, – уже само по себе чудо», – считает писательница. «Я устала от ура-патриотизма и национализма. Однако мы как-то должны сохранять свою культуру», – сказала мне Моррис. А потом добавила, что валлийское слово для обозначения Уэльса – Cymru –
значит «товарищество». Моррис нравится местный характер, потому что, по ее словам, его отличает мягкость, отсутствие амбициозности и агрессивности. «Поэзия и песни как в прошлом, так и сейчас составляют большую часть нашей культуры», – говорит Моррис. Прежде чем уйти, я спросил писательницу, что мне стоит посмотреть здесь и с кем увидеться. Она уклонилась от ответа, но на прощание сказала: «О, вам, должно быть, захочется посмотреть на верховного друида!» После чего улыбнулась и помахала рукой.


Название деревни Беддгелерт переводится как «Могила Гелерта» – в этих местах похоронена собака, которая, согласно преданию, спасла ребенка от волка

Верховного друида, доктора Робина Льюиса, мне удалось найти неподалеку от крошечного городка Нефин (Nefyn) на северном побережье полуострова Ллейн (Lleyn). Льюис – организатор церемонии национального фестиваля Эйстеддфод (Eisteddfod). Его ежегодно празднуют с XII века и чествуют лучших поэтов и писателей, которые создают произведения на валлийском. Это самое важное
и яркое культурное мероприятие Уэльса: здесь постоянно звучит музыка и читаются стихи. Каждый год для проведения фестиваля выбирается новое место, по очереди то на севере, то на юге – с целью приобщить как можно больше людей к валлийской культуре. Мне представлялось, что тот, кого называют верховным друидом, живет в хижине с низкой крышей, а вокруг здания выложен каменный круг. Однако Льюиса я нашел в очень даже современных условиях и, хочу заметить, из окна его жилища открывается потрясающий вид на северное побережье полуострова. В парадной двери вставлено витражное стекло с красным драконом –
символом Уэльса. Вдоль стен в доме выстроились стеллажи с сотнями книг на валлийском. «Я покупаю валлийские книги, чтобы поддержать соплеменников, – объясняет хозяин, – а книги на английском беру в библиотеке». Льюис, высокий и худой мужчина в очках, известный писатель и бывший судья, показывает мне деревянный стул, который фактически упирается в потолок его дома – приз победителю поэтического конкурса на фестивале Эйстеддфод в 1990 году. Во время фестиваля, который длится неделю, вручается три главных приза: золотую медаль получает автор лучшего прозаического произведения (ее Льюис получил в 1980 году), корона отходит автору лучшего верлибра, а стул – автору лучшего стиха со строгим размером, сложной формы валлийской поэзии. Льюис показывает мне видеозапись церемонии фестиваля 2003 года, на котором сын Джен Моррис Туэм победил в последней номинации. В конце церемонии звучит национальный гимн. «Это валлийский гимн «Земля моих отцов», а не «Боже, храни королеву», – сухо замечает Льюис и выключает видео. Говоря о долгом английском владычестве в Уэльсе, он отмечает: «У нас много замков, именно поэтому нас было трудно покорить». Несмотря на то, что большинство замков было построено английскими завоевателями, Льюис гордится многочисленными цитаделями, обороняющими Уэльс с берега, в том числе Кэрнарфоном – древним городом, обнесенным стенами. Уверенный в том, что верховный друид, безусловно, знает, о чем говорит, я проезжаю несколько миль по побережью на север – в Кэрнарфон, который славится замком XII века. Он был построен при Эдварде I для подавления валлийских восстаний против английских оккупантов. Цитадель с восьмигранными башнями и зубчатыми стенами похожа на кулак, выступающий в пролив Менай. Вечером я прошелся по мосту Абер через пролив Менай: он пропускает суда в гавань и обратно. По узкой полосе воды плыла пара лебедей с выводком из пяти пушистых комочков, вылупившихся пару дней назад. «Еще в пятницу они сидели в яйцах», – говорит Глин Джоунс, мужчина средних лет, оказавшийся рядом. Он рассказывает о преимуществах жизни в районе Кэрнарфона. Отличная рыбалка у побережья, радушные соседи. Он сокрушается о том, что почти вся молодежь уезжает на работу в столицу Уэльса – Кардифф. Из-за пенсионеров и тех, кто покупает здесь загородные дома, цены на недвижимость подскочили: «Моя знакомая – учитель, а ее муж работает в муниципальном совете графства, но позволить себе ипотечный кредит и купить жилье они не могут».
На Кэрнарфон опускается ночь, оранжевые прожектора подсвечивают стены замка, отчего он выглядит менее грозным. Лебедь пролетает так близко, что я слышу шум его крыльев. Двое молодых людей в резиновых сапогах садятся в весельную лодку. Один из них снимает передо мной шляпу, когда они проплывают под мостом. Прилив прибывает, и вокруг замка образуется озеро: его отражение в ряби воды очень напоминает картины импрессионистов.
Я еду дальше – в Портмадог, старый портовый город. Сто лет назад порт был забит судами, на которые круглосуточно грузили добытый сланец. Теперь же здесь можно увидеть лишь несколько десятков частных яхт. Я накидываю ветровку и иду по набережной (ее называют the Cob), которая пересекает дельту реки Гласлин (Glaslyn).

Замок Кэрнарфон словно специально строился для фотографов

В книге писательницы Моррис «Факты об Уэльсе» («The Matter of Wales») описывается поразительное мастерство шахтеров и работников местных карьеров и жесткие трудности, с которыми им пришлось столкнуться. Мне хотелось увидеть места, где они работали – узкоколейная железная дорога Ффестиньог тянется на 13,5 миль от Портмадога до карьеров в Блэнау Ффестиньог. Ее построили в 1830-х годах для перевозки сланца с гор к побережью. Это одна из девяти исторических узкоколейных дорог, все они теперь перевозят туристов в удаленные уголки Уэльса. Копия паровоза XIX века тянет четыре вагона по путям. Первые несколько миль мы едем настолько близко к домам, что я могу разглядеть фотографии на ночных столиках. Затем поезд теряется в лесах, которые обступают бирюзовые озера. Путешествие до Блэнау Ффестиньог занимает час десять. У нас всего несколько минут на то, чтобы осмотреть старые карьеры. Здесь так и остались горы отработанного сланца и рельсы, по которым спускались в тележках рабочие в конце смены. Машинист поезда, Пол Дейвис, предложил мне ехать обратно вместе с ним в передней кабине. По пути он рассказал, как рабочие карьеров собирались в «cabans», маленьких домиках из сланца, говорили о политике, читали стихи и пели песни. «У этих людей могло не быть формального образования, но об их талантах слагались легенды», – сообщил мне Дейвис. Мы снова в Портмадоге.
Напротив паба «Корабль» (Y Llong) снимается телевизионный фильм для Channel 4 Wales. «Мы молимся на валлийском, а ругаемся по-английски», – говорит Пэт Хьюз, брат владельца заведения. Вместе с ним мы наблюдаем съемочный процесс. Хьюз рассказывает, что его соотечественникам пришлось выходить на улицы с протестом, чтобы получить телеканал с вещанием на валлийском. Гвинфор Эванс, валлиец, в 1981 году объявил голодовку, требуя от британского правительства выполнить обещание и создать телеканал, который будет транслироваться исключительно на валлийском, и правительство Маргарет Тэтчер вынуждено было уступить. «Мы считаем, что нас так и не завоевали, потому что все еще говорим на родном языке», – сообщает мне Хью.

В мифологии древних уэльсцев гора Сноудон занимала важное место: считалось, что здесь живут друиды и духи

В нескольких милях от города находится деревня Портмеирион, созданная по проекту валлийского архитектора сэра Клоу Уильямс-Эллиса. Надо всем возвышается колокольня, которая строилась с 20-х по 70-е годы для привлечения туристов: с нее открывается вид на устье реки Двирид. Дома в этой деревне выкрашены в яркие цвета – желтый, аквамариновый и терракотовый; они резко контрастируют с типичными каменными строениями Северного Уэльса, которые встречаешь в других частях страны. Писательница Джен Моррис называет это место «парящей над морем фантазией».
«В архитектуре деревни использован своего рода водевильный подход», – говорит Робин Лливелин (Llywelyn), внук Глоу, исполнительный директор Портмеириона. Лливелин говорит, что его дед верил (вместе с коллегой Фрэнком Ллойдом Райтом), что архитектура не должна довлеть над ландшафтом, она должна быть его продолжением. «У него никогда не было генерального плана, – утверждает Лливелин, что, возможно, объясняет смешение стилей и цветов в Портмеирионе. Несмотря на то, что все эти магазинчики, домики и кафе напоминают фантастическую империю Вилли Вонки, все они работают на радость взрослым и детям. «Уильямс-Эллиса всегда радовало, что его деревня нравится детям, – вспоминает Лливелин. – Взрослым всегда нужно все объяснять. На вопрос, что все это значит, он бы, наверное, сказал, что если бы мог объяснить все словами, ему бы незачем было строить».
Настал самый последний день моего путешествия. На небе не было ни облачка. Завязываю шнурки на ботинках и готовлюсь к восхождению на самую высокую точку Уэльса – Сноудон, ее высота 3560 футов над уровнем моря. Скромный холм, по сравнению с великими вершинами мира, конечно. Путь к Сноудону ведет по умеренно трудным каменистым тропам. Я поднимаюсь по популярной тропе Пен-и-Гврид: широкая гравийная колея вначале круто забирает вверх и выходит на плато, с которого открывается живописный вид на два темно-синих озера. Через два часа подъема я приближаюсь к вершине Сноудона. Наконец я понимаю, почему Моррис, часто писавшая об Уэльсе, отказалась составить мне программу поездки: она не хотела, чтобы я увидел только ее Уэльс, она хотела, чтобы я нашел свой собственный. С вершины открывается вид на мили вокруг: на западе холмы спускаются к отелю Pen-y-Gwryd, вдали на юге –
суетный портовый городок Портмадог, далеко на севере – обнесенный каменными стенами Кэрнарфон. На востоке небо плотно затянуто облаками, однако это не мешает мне представить верховного друида в традиционном одеянии фестиваля Эстейддфод и Моррис, которая уединилась в библиотеке и читает стихи своего сына Туэма.


Породистая овца – на вес золота. Разведение этих животных – один из основных доходов экономики

С XIV века, без малого семь столетий, валлийцы подчиняются английскому правительству. Часто валлийские язык и культура оказывались на грани исчезновения. Волна английских мигрантов начала XXI века несет с собой новую угрозу богатому культурному наследию Уэльса. Разговаривая с Моррис, я спросил, что она думает о современной ситуации в Уэльсе. «Сейчас, конечно, лучше, чем было раньше, но чем больше я об этом думаю, тем больше начинаю беспокоиться, – сказала она. – Все, что нам остается, – это продолжать улыбаться и бороться. Ну а боремся мы всегда». Моррис говорит о сугубо валлийской концепции hiraeth, что означает невыразимую тоску: «Мы все время по чему-нибудь тоскуем, и нельзя точно сказать, то ли это тоска по идеальному прошлому, то ли по лучшему будущему». А может, это самое «вечное видение золотого века, который был потерян и в то же время еще впереди, где-то за пределами времени», о котором пишет Моррис в своей книге «The Matter of Wales», дает валлийцам силу и энергию бороться с течением истории.

Текст: Майкл Шапиро Фото: Джим Ричардсон
№14 Ноябрь 2008